Единственный свидетель

(к 90-летию открытия первой троллейбусной линии в Москве)

Однажды во время праздничного застолья в комнате оказался включённым радиоприёмник. И среди новостных сообщений прозвучало что-то, связанное с московским троллейбусом. Неожиданно Анатолий Егоров прервал свои военные воспоминания и задал вопрос всем присутствовавшим: «А вы знаете, что я был свидетелем того, как в Москве был пущен первый троллейбус? И не просто свидетелем, а фотокорреспондентом, которому было поручено запечатлеть это событие? И что позвал меня туда сам Никита Хрущёв?».

Нужно сказать, что тогда воспоминания Анатолия Егорова о пуске троллейбуса в Москве как-то незаметно и быстро перешли в воспоминания о Великой Отечественной войне – многочисленные фронтовые друзья считали пуск московского троллейбуса незначительным на фоне военных событий. Но будущий автор данной статьи об этом не забыл, и когда Анатолий Егоров пришёл к нему в гости, он подробно рассказал обо всех нюансах, которыми сопровождался пуск троллейбуса, а также принёс фотографии, на которых запечатлел это событие.

Знакомство с «назначенцем»

Эта история началась на рубеже 1920–1930-х гг. – её точной даты рассказчик вспомнить не мог. В те годы он даже не мечтал о карьере фотокорреспондента и заведовал лыжной станцией близ Яхромы. Увлечение спортом было практически поголовным, и, по словам А. Егорова, на нехватку пользователей жаловаться не приходилось. Однажды сюда пришёл посетитель, пожелавший познакомиться с заведующим поближе. Представились друг другу, как водилось в те годы, по фамилии.

– Егоров, заведующий спортивной станцией…

– Хрущёв, назначенец…

Впоследствии Хрущёв называл себя ещё и «выдвиженцем», но кем конкретно он является, он тогда не сказал. Вспоминая этот эпизод, Анатолий Егоров говорил, что сразу понял, с кем имеет дело. Тогда назначенцами и выдвиженцами называли себя те, кто строил свою карьеру по линии партийной номенклатуры. «Назначенец» Хрущёв произвёл на Егорова довольно сложное впечатление. С одной стороны, очень словоохотливый, разговорчивый, общительный и энергичный человек. А с другой…

Анатолий Егоров уже тогда увлекался фотографией, правда, как любитель. На столе в комнате, где произошло знакомство Егорова с Хрущёвым, лежал фотоаппарат. Хрущёв взял его и долго крутил в руках, затем спросил: «Фотоаппарат?». «Да, фотоаппарат», – ответил собеседник. «А откуда из него фотокарточки выскакивают?», – поинтересовался Хрущёв.

Этот вопрос серьёзно озадачил Егорова. Уже в те годы даже школьники знали, в чём заключается принцип фотографии. Напомним читателям, что ни «полароидов», ни цифровой фотографии тогда не существовало и в помине. Как упоминалось выше, Анатолий Егоров был очень общительным и компанейским человеком, и нет ничего удивительного в том, что он понравился «назначенцу» Хрущёву. Завязалась беседа, в ходе которой оба рассказывали о своём прошлом. Как впоследствии вспоминал А. Егоров, ему похвастаться было особо нечем, а вот Хрущёв вспомнил случай из своего детства, весьма напоминающий эпизод из знаменитой кинокомедии «Солдат Иван Бровкин». Дело в том, что свою карьеру будущий «назначенец» начинал с должности кулацкого свинопаса где-то под Курском. Как-то во время выпаса Никита разомлел под ярким летним солнышком, лёг на землю и заснул. Свиньи разбрелись по крестьянским огородам. Увидев таких непрошеных гостей, крестьяне схватили колья и начали ими бить свиней, которые подняли визг. На место происшествия явился хозяин со своими подручными. Он не стал вступать в дискуссию с будущим назначенцем, а просто взял плеть и выпорол изо всех сил незадачливого свинопаса. Пересказывая эти воспоминания Хрущёва, однозначно не вошедшие в его мемуары, Анатолий Егоров говорил, что ума Никите это не прибавило, но как сам он говорил, что именно после этой порки у него появилось однозначное решение посвятить свою жизнь построению общества, в котором не будет эксплуатации человека человеком…

«Позовите фотокора Егорова!»

Прошло несколько лет. Анатолий Егоров стал штатным фотокорреспондентом газеты «Рабочая Москва» (впоследствии – «Московская правда»), а Никита Хрущёв – вторым секретарём МГК ВКП(б). Вспоминая о тех временах, А. Егоров рассказывал, что всякий раз, когда Хрущёв собирался посетить одну из многочисленных строек столицы, он лично звонил главному редактору: «Позовите фотокора Егорова!». И это притом, что Анатолий Егоров был отнюдь не единственным фотокорреспондентом «Рабочей Москвы». Но Хрущёв желал видеть именно его! «Никита Хрущёв очень любил фотографироваться на фоне тогдашних московских строек, видимо, желая подчеркнуть этим свою значимость, – вспоминал А. Егоров. – При этом он особенно любил фотографироваться рядом с Лазарем Кагановичем (первым секретарём МГК ВКП(б) – авт.). И вот как-то раз в начале ноября 1933 г. в кабинете главного редактора раздался телефонный звонок. Радостный голос Хрущёва повелевал прислать фотокора Егорова на Лесную улицу, на территорию Щепетильниковского трамвайного парка. А на вопрос главреда: «Что там будет происходить?» последовал ответ: «Новый трамвай пускаем. И не обычный, а безрельсовый! (термин «троллейбус» в 1933 г. не употреблялся – авт.)».

К сожалению, Анатолий Егоров не мог вспомнить конкретную дату, но как он говорил, из разговора главреда с Хрущёвым было ясно, что речь идёт об открытии первой в Советском Союзе регулярной троллейбусной линии, и её открытие было приурочено к XVI годовщине Октябрьской революции – 7 ноября 1933 г. Это было обычной практикой во времена СССР: ввод в строй каких-либо крупных объектов был всегда приурочен к каким-либо революционным праздникам или съездам ВКП(б), а позже КПСС. Однако далеко не всегда это удавалось…

Что расстроило Хрущёва

Вспоминая эту историю, А. Егоров говорил, что ему сразу стало ясно, что пустить в постоянную эксплуатацию троллейбусную линию 7 ноября 1933 г. не удастся – проезжая часть Ленинградского шоссе (ныне Ленинградский просп.) в этот день будет занята воинскими колоннами и техникой, следующими на парад, а также многочисленными участниками праздничной демонстрации, а это означало, что троллейбус должен быть пущен раньше 7 ноября – в противном случае как можно рапортовать о «подарке к революционной годовщине»?

Рассказывая об этом событии, А. Егоров говорил, что всё, связанное с грандиозными стройками того времени, реконструкцией Москвы широко освещалось в прессе во всех подробностях. А вот подготовка к пуску в Москве троллейбуса осуществлялась чуть ли не втихаря – только осенью 1933 г. стали появляться маленькие заметки о том, что в столице появится новый вид городского транспорта…

Когда в назначенный день и час Анатолий Егоров прибыл в Щепетильниковский трамвайный парк, Хрущёв был уже там. Его окружала небольшая толпа журналистов, однако ни фотокорреспондентов, ни кинооператоров там не было. Вспоминая этот эпизод, А. Егоров говорил, что сначала он решил, что просто пока ещё не все собрались. Но Хрущёв, окинув взглядом собравшихся, сказал: «Все здесь. Все, кого я позвал. Пуск троллейбусной линии сегодня не состоится, но по всей линии на троллейбусе можно будет прокатиться». При этом Хрущёв просил, чтобы Анатолий Егоров его не фотографировал. По словам фотокорреспондента, эта просьба выглядела странно – Никита Хрущёв очень любил фотографироваться и до, и после этого, особенно на переднем плане. Как вспоминал А. Егоров, он сразу понял, что что-то пошло не так, и планы Никиты Сергеевича дали большую трещину, отчего его настроение резко испортилось. Впрочем, Хрущёв и не делал из этого особого секрета. Он сказал, что один из троллейбусов сломался (это была машина ЛК № 1 – авт.), и открывать троллейбусное движение одной машиной нельзя, поскольку она «тоже может сломаться». «В результате получилось так, что я был единственным, кому удалось запечатлеть на фото пуск троллейбуса, его первый рейс с пассажирами, – позднее утверждал А. Егоров. – Можно сказать, что я был единственным свидетелем!».

Воздушные замки Хрущёва

Здесь же были несколько инженеров, по-видимому, создателей первых троллейбусов. Как упоминалось выше, Хрущёв выглядел очень расстроенным, однако отвечал на все вопросы «пишущей братии». Кто-то задал вопрос: «Кто из присутствующих здесь изобрёл эту диковинную машину?». Хрущёв ответил, что эта машина изобретена не у нас, а за границей, и что их очень много в Англии – это он «точно знает». И пуск троллейбуса в Москве – это его идея.

«Интересно, где Хрущёв мог увидеть троллейбус? – задавал нам риторический вопрос А. Егоров. – Скорее всего, в кадрах западной кинохроники. Впрочем, возможно, Хрущёв сумел побывать в Англии, конкретно в Лондоне, в составе какой-нибудь партийно-правительственной делегации (напомним читателям, что вплоть до загадочного убийства С.М. Кирова 1 декабря 1934 г. наша партийная и административная элита без особых проблем выезжала за границу – авт.)».

Сегодня принято считать, что в 1930-е годы полагалось держать язык за зубами. Однако рассказ А. Егорова однозначно противоречит этому. По его словам, Хрущёв, окружённый журналистами, начал критиковать… Кагановича! По его словам, Каганович был категорически против организации в Москве троллейбусного движения (а ведь, наверное, у него тоже были какие-то «консультанты»? – авт.). По словам Хрущёва, когда к Кагановичу пришли создатели проекта троллейбуса и развернули перед ним чертежи, он их просто выгнал из своего кабинета со словами: «Это ещё что такое? Автобус с трамваем скрестили? Не выйдет! Тоже мне «мичурины» выискались! Вон отсюда!».

Любопытно, что в разговоре с журналистами (среди них был А. Егоров) Хрущёв не только критиковал Кагановича, но и жаловался на него! Нужно сказать, что журналистов, которых собрал здесь сам Хрущёв, интересовал не столько предстоящий пуск троллейбуса, сколько то, как идут дела на строительстве метрополитена. Ну а кому, как не Никите Хрущёву, второму секретарю МГК ВКП(б) (т.е. второму человеку в столичной иерархии после Кагановича – авт.) знать об этом? И тут Хрущёва буквально понесло! Он стал жаловаться на Кагановича: «Он такой резкий! Он такой грубый! Он всё время кричит на меня: «Дурак! Дурак! Дурак!». Он с моим мнением не считается! Он не даёт возможности мне проявить инициативу!». В качестве последнего Хрущёв тут же привёл пример: как-то во время посещения шахты Метростроя ему в голову пришла какая-то рационализаторская идея, которой он поделился с Кагановичем. А в ответ услышал: «Подержи свою идею при себе. Ты – дурак, и все идеи у тебя дурацкие!». И вот теперь у Хрущёва появилась возможность проявить инициативу, заключающуюся в организации в Москве троллейбусного движения. Правда, вершить такое дело без оглядки на Кагановича было всё же нереально. Хрущёв утверждал, что лично общался с Кагановичем на тему пуска троллейбуса, но тот был непреклонен. Правда, в конце концов Каганович несколько смягчился: «Чёрт с тобой! Сооружай свой «безрельсовый трамвай» под свою личную ответственность. Но помни: если что-то произойдёт, пеняй на себя, ты будешь долго сожалеть об этом!».

Ясно, что никакими техническими вопросами в деле организации троллейбусного движения в Москве Хрущёв не занимался – это делали профессиональные инженеры. Что касается Хрущёва, то несмотря на то, что вроде бы его инициативе был дан «зелёный свет», над ним, словно дамоклов меч, висело грозное предупреждение Кагановича. И наш Никита, ещё не забывший кулацкой порки, прекрасно понимал, что в случае неудачи с пуском троллейбуса его ожидает гораздо более серьёзное наказание.

Самое интересное, что из всего этого Хрущёв не делал особого секрета и, рассказывая о предстоящем пуске троллейбуса, будущий покоритель целины поведал журналистам о многих малоизвестных особенностях первой троллейбусной линии в Москве. При этом Хрущёв говорил, что решения об этих особенностях принимал не лично он, а «мы», явно имея в виду своих гораздо более образованных «советников».

Как известно, первая троллейбусная линия в Москве начиналась у Тверской заставы возле Белорусско-Балтийского (ныне Белорусского) вокзала, шла по Ленинградскому шоссе (ныне Ленинградский просп.), у тогдашнего посёлка Сокол поворачивала на Волоколамское шоссе и оканчивалась, не доезжая до путепровода Московской окружной железной дороги (ныне МЦК). Если перенести это место на современную карту Москвы, то это будет угол Волоколамского шоссе и ул. Константина Царёва, а тогда эту территорию занимало село Всехсвятское, от которого сохранилась церковь Всех святых около м. «Сокол».

«Мы выбрали эту трассу неслучайно», – говорил Хрущёв. На этом направлении всегда существовал большой пассажиропоток, который к тому же резко усиливался в дни авиационных праздников на Тушинском аэродроме и футбольных матчей на крупнейшем в те годы в Москве стадионе «Динамо». Так что в случае удачи с пуском троллейбуса последний мог стать неплохим подспорьем для потенциальных пассажиров этого направления.

А вот на случай неудачи были использованы следующие особенности первой троллейбусной линии. Практически по всей длине она дублировалась трамвайной линией. Это позволило использовать для питания троллейбусной линии тяговые подстанции трамвая (напомним читателям, что при строительстве троллейбусной линии 74% от всех расходов приходится на сооружение тяговых подстанций). Кроме того, значительная часть троллейбусной линии (на участке от стадиона «Динамо» до начала Волоколамского шоссе) была… однопутной! И при встрече двух машин на этом участке водитель одной из них должен был снять штанги с проводов и пропустить встречный троллейбус. Экономия денежных средств в этом случае была копеечная, но Никита Хрущёв, подобно утопающему, хватающемуся за соломинку, изыскивал любые способы экономии, и в случае провала троллейбусной затеи для Хрущёва это могло послужить «смягчающими обстоятельствами».

Однако и это ещё не всё. Анатолий Егоров вспоминал про выступление Хрущёва перед журналистами, где на вопрос одного из них о дальнейших планах сказал: «Потянем дальше в область – в Тушино, в Новый Иерусалим, а там, глядишь, и до Волоколамска дотянем!». И ещё он говорил что-то о том, что наравне с железными дорогами надо электрифицировать и шоссейные…

Нужно сказать, что в этом «прогнозе» не было ничего необычного. Дело в том, что Никита Хрущёв «работал по совместительству», успешно совмещая должность второго секретаря МГК ВКП(б) и первого секретаря Московского областного комитета ВКП(б). Говоря иными словами, в Москве Хрущёв был «вторым» человеком после Кагановича, а в Московской области – «первым», и делать здесь он мог что угодно без оглядки на Кагановича. Вполне возможно, что здесь реализовал бы свои планы, а вот почему этого не произошло, ответы разнятся. Одни считают, что Хрущёв просто не успел этого сделать – в начале 1938 г. его назначили первым секретарём ЦК КП УССР, и он отбыл из Москвы в Киев. По другой версии, в Московской области просто не было хороших дорог с усовершенствованным покрытием, неизменным требованием для успешной эксплуатации троллейбусов.

Рассказывал Хрущёв и о других проблемах, связанных с пуском первой троллейбусной линии, но в конечном итоге всё упиралось в Кагановича, точнее, в его отрицательное отношение к пуску троллейбуса. Так, Хрущёв утверждал, что жёлто-синяя окраска первых московских троллейбусов, ставшая классической в 1950-е годы – его идея! Он утверждал, что создатели первоначально хотели окрасить кузова троллейбусов в «революционный» красный цвет. Однако Хрущёв, где-то в глубине души сомневавшийся в успешном исходе этого дела, заявил, что красный цвет слишком яркий, приковывает к себе внимание, а «наше дело не совсем легальное», и сам предложил жёлто-синюю раскраску. Возможно, именно поэтому никто долгое время не решался её изменить (вспомним цветовую схему послевоенных МТБ-82 – авт.). По рассказам ветеранов московского троллейбуса, вспоминавших эту историю на торжественном вечере в Театре эстрады, посвящённом 60-летию московского троллейбуса, осенью 1993 г., Хрущёв этим своим решением совершил очередную глупость: «Красный цвет для окраски кузовов троллейбусов был выбран вовсе не из-за его «революционности», а потому что он наиболее заметен. Именно такую раскраску должен был иметь троллейбус, обладавший высокими разгонными ускорениями, высокой скоростью движения и движущийся по крайнему правому ряду. Для предотвращения наездов на многочисленных в то время извозчиков, пешеходов, переходивших улицы где попало, и во избежание столкновений с автомобилями троллейбусы следовало окрасить именно в красный цвет…».

Другая идея Хрущёва, по его словам, заключалась в обозначении модели троллейбуса. Хрущёв прямо утверждал, что присвоить троллейбусам имя Лазаря Кагановича (ЛК) – также его идея. Он говорил, что ему в голову пришла мысль – поскольку Лазарь Каганович настроен против троллейбусов, то пусть первый троллейбус носит его имя: «Посмотрим, как Каганович запретит самого себя!».

Кто же был инициатором – Каганович или Хрущёв?

Сегодня во многих публикациях можно встретить ошибочное утверждение, что идея создания троллейбусной сети в Москве принадлежит Лазарю Кагановичу. Такие же утверждения можно встретить в публикациях 1930-х годов. Но как мы видим, Хрущёв утверждал совершенно обратное. Но можно ли этому верить? Не слишком ли раздул Никита Сергеевич свою роль в организации троллейбусного движения? И действительно ли было отношение Лазаря Кагановича к Никите Хрущёву резко отрицательным, если не сказать – враждебным? Ведь в годы «перестройки» на все лады склонялось единомыслие, царившее в партийной элите, с невозможностью иметь собственное мнение…

Прежде всего, если бы действительно чьим-то высочайшим распоряжением имя Лазаря Кагановича было присвоено троллейбусам в честь его заслуг в организации троллейбусного движения, то почему после прекращения сборки троллейбусов в Москве и организации их серийного производства в Ярославле в 1936 году эта идея, мягко говоря, приказала долго жить? Ярославские троллейбусостроители обозначали свои детища индексом ЯТБ, а не ЛК, и послевоенные столичные троллейбусы получили обозначение не ЛК-82, а МТБ-82. Ясно, что присвоение троллейбусам обозначения ЛК носило явно местнический характер, и, похоже, что Хрущёв, утверждая, что это его идея, говорил правду. Так уж у нас повелось, что все наши успехи приписывались к заслугам нашей партии, и пуск троллейбуса в Москве не был исключением. А возглавлял МГК ВКП(б) Лазарь Каганович, а значит, это его заслуга…

К сожалению, суд истории не всегда справедлив. Спросите сегодня москвоведов и профессиональных экскурсоводов: кто построил первую очередь московского метрополитена? И в 99% случаев вам ответят – Лазарь Каганович! Между тем, Лазарь Каганович никогда не возглавлял Метрострой, да и не мог его возглавлять, поскольку имел за плечами всего 4 класса образования. Между тем, метрополитен – это сложнейшее инженерное сооружение, строительство которого вёл Павел Ротерт, который характеризуется в путеводителях по Москве как «инженер-архитектор, организатор строительства Московского метрополитена, первый начальник Метростроя». Многие ли сегодня знают об этом? Да, Каганович многое сделал, обладая огромной властью, он успешно решал вопросы организационного характера. Однако это не является основанием для того, чтобы утверждать, что постройка первой очереди московского метрополитена – исключительно его заслуга. По-видимому, нечто подобное произошло и с московским троллейбусом…

Но почему Каганович так неприязненно относился к идее пустить в Москве троллейбус? Думается, что его консерватизм тут ни при чём. Может быть, это было связано с тем, что главным инициатором организации троллейбусного движения в Москве был Никита Хрущёв, чьи умственные способности вызывали у Кагановича серьёзные сомнения? Однако скорее всего Кагановичу было просто не до этого, ведь именно в 1933 г. строительство Московского метрополитена развернулось в полную силу, и в свете тех проблем, которые при этом возникли, Кагановичу стало просто не до троллейбуса…

А теперь о неприязненных отношениях Кагановича и Хрущёва. Сегодня принято считать, что пресловутую «десталинизацию» Хрущёв начал на ХХ съезде КПСС (февраль 1956 г.), а повсеместное вымарывание имени Сталина он начал ещё позже – в 1961 г. И чем можно объяснить, что имя Кагановича, которое Московский метрополитен носил с мая 1935 г., Хрущёв снял ещё в октябре 1955 г., за несколько месяцев до вышеупомянутого ХХ съезда КПСС и более чем за полтора года до разгрома пресловутой «антипартийной группы», в составе которой значился Лазарь Каганович? Уж не потому ли, что в глазах Л. Кагановича Никита Хрущёв был «дурак»?

Как второй стал первым

Вернёмся к пуску первого троллейбуса. Анатолий Егоров утверждал, что троллейбусов было два, но внутри одного из них (это был ЛК № 1) царил чудовищный хаос. Что же произошло? Официально принято считать, что незадолго до открытия троллейбусного движения один из троллейбусов… провалился в гараже под пол и повредил кузов, из-за чего пуск троллейбусной линии, приуроченный к XVI годовщине Октября, был сорван. Но Анатолий Егоров рассказывал нечто другое…

Троллейбусы, доставленные в Трамвайный парк им. Щепетильникова, были оставлены под открытым небом. В те времена зимние холода наступали раньше, чем сейчас, и уже в начале ноября начинали мести метели (посмотрите на снимки А. Егорова – земля уже припорошена снегом!). Из-за того, что троллейбусы ночевали под открытым небом, под ними намело сугроб снега, который каким-то образом попал в двигатель одной из машин (это был ЛК № 1). Проверка омметром показала, что у этого троллейбуса «полная низкая» изоляция. Естественно, выдать такую машину на линию было нельзя даже без вышеупомянутых угроз Кагановича. Конечно, случись такое в наши дни, электрики открыли бы смотровой люк в полу салона и, получив доступ к тяговому электродвигателю, разобрались в причинах его неисправности. Но беда заключалась в том, что создатели первых троллейбусов не догадались его сделать, и для доступа к тяговому двигателю пришлось взламывать пол. Ясно, что троллейбус со взломанным полом и сваленными в кучу сиденьями не мог быть выдан на линию. Может быть, при постановке его в закрытый бокс для ремонта он вдобавок провалился под пол, но первопричиной выхода из строя троллейбуса ЛК № 1 было всё-таки короткое замыкание в тяговом электродвигателе…

Всё внимание собравшихся привлекал троллейбус ЛК № 2. Именно ему суждено было стать первым московским троллейбусом, а если выражаться точнее, именно он совершил в Москве первый рейс с пассажирами!

Демонстрируя сделанный тогда фотографии, А. Егоров разложил их в хронологическом порядке… Первый снимок – водитель готовит троллейбус к первому рейсу, протирает его передок. В записях А. Егорова он называет водителя «Тов. Сухарев». Однако здесь имеются серьёзные разногласия. На праздновании 60-летия московского троллейбуса (15 ноября 1993 г.), проходившем в Театре эстрады, присутствовал Павел Михайлович Засыпкин. Вот что писала о нём газета столичных транспортников «За отличный рейс» 13 ноября 1993 г.: «Водитель первого троллейбуса Павел Михайлович Засыпкин родился в 1912 году в Смоленской губернии. В 1930-м приехал в Москву. Работал шофёром на автобазе завода «Серп и молот». В числе других московских шофёров в 1933 году был направлен для обучения работе на новом виде транспорта – троллейбусе.

5 ноября 1933 г. он управлял первым троллейбусом, когда линию принимала правительственная комиссия. Всю жизнь проработал в 1-м троллейбусном парке, воевал, на фронте был шофёром. После вой­ны вернулся в 1-й троллейбусный. Сейчас на заслуженном отдыхе».

И когда один из авторов этой статьи, принимавший участие в этих торжествах, показал ему эту фотографию, он сказал: «Да, это я». А в статье «Вчера, сегодня, завтра» вице-президента «Мосгортранса» Р.М. Арвеладзе, опубликованной в этом же номере, всплыла ещё одна фамилия: «5 ноября (1933 г. – авт.) правительственная комиссия во главе с Серго Орджоникидзе приехала осматривать троллейбусы. Он поздравил бригаду водителей… П.М. Засыпкин вместе с водителем Борисом Купцовым открыли маршрут». Но и это ещё не всё! На роль первого водителя московского троллейбуса претендовал Константин Николаевич Гаврилкин (именно этим именем подписана эта фотография в вышеупомянутом номере газеты). Где же истина? Как же звали первого водителя московского троллейбуса? Этот вопрос остаётся открытым…

На втором снимке запечатлен выход на линию первого московского троллейбуса (ЛК № 2) для совершения первого рейса с пассажирами. Это место легко узнаётся – нынешняя площадь Тверской заставы, троллейбус поворачивает с Лесной улицы на путепровод над железнодорожной линией, соединяющей Белорусский и Курский вокзалы. Вот что вспоминал об этом инженер М.Н. Шполянский, один из создателей первых отечественных троллейбусов семейства ЛК: «5 и 6 ноября 1933 г. в канун XVI годовщины Великого Октября мы уже выводили на линию троллейбусы в дневное время – сначала без пассажиров, а затем с первыми почетными пассажирами – рабочими, эксплуатационниками, руководителями московских организаций (к сожалению, воспоминания А.В. Егорова не содержат точной даты, когда были сделаны снимки, но очевидно, что они были сделаны в один из этих дней).

Вышеупомянутый снимок, сделанный А. Егоровым, серьёзно контрастирует с утверждением М.Н. Шполянского, ведь пуск первого троллейбуса – это праздник (а на носу ещё и 7 ноября – 16-летие Октябрьской революции). Наверное, ради этого участники митинга надели бы самое лучшее. Но на снимке это незаметно, и можно подумать, что троллейбус окружают участники какого-то субботника. Особое внимание обратите на человека в сером пальто и кепке, находящегося в центре снимка, спиной к объективу. На снимке хорошо видно, что у него из оторванного правого рукава пальто торчит клок ваты…

Третий снимок – это «первые пассажиры первого рейса первого троллейбуса». Именно так Анатолий Егоров назвал этот снимок. В компании с этими людьми в первом рейсе с пассажирами и участвовал единственный фотокор Анатолий Егоров.

Этот снимок дольше всего рассматривали гости, собравшиеся за столом. Анатолий Егоров сказал прямо: «Не ищите здесь Хрущёва, он с нами не поехал». Но и без Хрущёва этот снимок привлёк повышенное внимание гостей. Помнится, собравшиеся за столом строили версии, как сложилась дальнейшая судьба этих людей. Пришли к однозначному выводу: человек с брежневскими бровями в фуражке с непонятной кокардой в правой части снимка вряд ли пережил 1937 год: «У него буквально на лбу написано, что он враг народа». А съёжившийся человек на переднем плане? Не кажется ли вам, что он пытался скрыть своё лицо от объектива? Комментируя этот снимок, А. Егоров говорил, что в салоне троллейбуса работали электропечи и было очень тепло, так что ёжиться от холода этот человек не мог… А пассажир, сидящий на следующем сиденье, слева от него? Не он ли послужил братьям Вайнерам прообразом Промокашки?

Конечно, на вышеупомянутой встрече не было столь именитых гостей, собиравшихся у Анатолия Егорова, если не считать эстрадной суперзвезды 1950-х – 1960-х годов Гелены Великановой. Она долго рассматривала этот снимок и, увидев то, чего не разглядел даже его автор, воскликнула: «Посмотрите, а ведь тут и женщина есть! (на следующем сиденье, за мужчиной в фуражке – авт.). Какой кошмар!». А ведь это те самые «первые почетные пассажиры», о которых писал М.Н. Шполянский! Нам не остаётся ничего другого, как апеллировать к хрестоматийному выражению «внешность бывает обманчива!».

…Салон троллейбуса быстро заполнился, но водитель чего-то ждал. Однако всё вскоре стало ясно. Мимо троллейбуса пропыхтел рейсовый автобус (к сожалению, А. Егоров не мог вспомнить его модель). И только после того, как автобус удалился метров на 200 – 300 вперёд, водитель троллейбуса начал движение. «Мы буквально вмиг обогнали этот автобус, – вспоминал А. Егоров. – А ещё обогнали целую кучу трамваев и ломовых подвод, и каждый такой обгон сопровождался восторженным рёвом пассажиров троллейбуса! А ещё всех нас изумляли разгонные ускорения троллейбуса – нас буквально вдавливало в спинки сидений! Ничего подобного до этого я не встречал. Водитель троллейбуса наглядно демонстрировал достоинства своей машины!».

На четвёртом снимке мы видим троллейбус на конечной остановке «Село Всехсвятское» (сейчас на этом месте находится угол Волоколамского шоссе и ул. Константина Царева). По словам А. Егорова, троллейбус здесь долго стоял, а водитель и ещё несколько человек долго рассматривали его агрегаты…

Редакция требовала, чтобы были сделаны снимки троллейбуса в движении на линии, а такие снимки из окна троллейбуса невозможно было сделать. И когда троллейбус отправился в обратный рейс, Анатолий Егоров остался, чтобы сделать пятый снимок «первый троллейбус возвращается обратно к Тверской заставе». На снимке хорошо видно на заднем плане, как выглядело в 1933 году Волоколамское шоссе в районе Всехсвятского. Ракурс снимка – направление в сторону нынешней ул. Панфилова. На заднем плане справа видны столбы, ограждающие въезд на путепровод через Окружную железную дорогу. Как вспоминал А. Егоров, обратно он вернулся следующим рейсом, что означало, что в этот день троллейбус совершил не менее двух рейсов. И когда фотокорреспондент вернулся на площадь Тверской заставы, Никиты Хрущёва здесь уже не было…

Вот так в своих воспоминаниях Анатолий Егоров описал пуск первого троллейбуса в Москве и свою первую поездку на нём. Но затем, как он вспоминал: «Понадобилось время, чтобы отремонтировать троллейбус № 1, а в полу салона троллейбуса № 2 сделать люк для осмотра тягового электродвигателя, поэтому в последующие несколько дней эти троллейбусы работали попеременно. И только с 15 ноября 1933 г. на линию вышли обе машины одновременно, поэтому именно этот день принято считать официальной датой открытия регулярного троллейбусного движения в Москве».

Вместо заключения

Уже упоминалось, Анатолий Егоров был великолепным рассказчиком, и всякий раз, когда мы собирались, он вспоминал о своих многочисленных приключениях, в том числе об эпизодах, связанных с Никитой Хрущёвым. Один из таких эпизодов мы представляем вниманию читателей. Он никак не связан с пуском троллейбуса, но зато очень ярко характеризует Н.С. Хрущёва.

…Шёл 1934 год. Строительство первой очереди метро было в самом разгаре – Каганович клятвенно обещал Сталину завершить все работы к 7 ноября 1934 г. (из чего, как мы знаем, ничего не вышло). Но Каганович регулярно появлялся во всех шахтах и забоях, выясняя, в чём проблемы и что нужно метростроевцам для успешного выполнения задания. Как-то Анатолия Егорова вызвал к себе главный редактор: «Звонил товарищ Хрущёв, просил прислать тебя на строительство станции «Охотный Ряд», где он вместе с Кагановичем будет наблюдать за работой английского проходческого щита». Вспоминая об этом эпизоде, А. Егоров говорил, что ему была изначально ясна подоплёка этого вызова – Никита Хрущёв желает в очередной раз запечатлеться рядом с Кагановичем. И когда корреспондент спустился в шахту, то увидел Кагановича, окружённого толпой метростроевцев, наперебой рассказывавших ему о своих проблемах. Каганович их внимательно выслушивал, что-то записывал, что-то обещал. Хрущёв стоял в стороне, переминался с ноги на ногу в гордом одиночестве – никто из метростроевцев к нему не подходил и никаких вопросов не задавал: видимо, все они знали, что это совершенно бесполезно. Так что снимок Анатолия Егорова, сделанный здесь, был постановочным…

И вдруг в шахте внезапно погас свет. Как вспоминал рассказчик, кругом воцарилась не только абсолютная темнота, но и полная тишина, в которой вскоре прозвучал голос Кагановича: «Что такое? Что случилось? Никита, ты здесь? Выясни-ка, в чём дело!».

И Никита «выяснил».

В темноте раздался дикий нечленораздельный вопль Хрущёва, который вскоре перешёл в протяжный вой. Вскоре в темноте вспыхнул электрический аккумуляторный фонарь – большая редкость по тем временам, но пользоваться открытым огнём в шахтах метростроя было категорически запрещено. Затем вспыхнуло ещё несколько фонарей, и все они были направлены на Хрущёва. Как вспоминал это происшествие А. Егоров: «Мы увидели перекошенное от боли лицо Хрущёва. Никита Сергеевич выл и изо всех сил тряс рукой». Что же произошло?

Рядом с тем местом, где стоял Хрущёв, была розетка, в которую был включен какой-то прибор. И Никита Сергеевич не нашёл ничего лучше, как в темноте нащупал её, слегка вытянул вилку и сунул туда два пальца. Розетка оказалась под напряжением, а свет погас по какой-то другой причине. Каганович посмотрел на Хрущёва и ничего не сказал, только покачал головой…

Все мы, родные и близкие, а также друзья Анатолия Егорова, буквально хором настаивали на том, чтобы он написал мемуары, и где-то летом 1986 г. он приступил к работе. Увы, сделать это он не успел. В конце лета 1986 г. у него был диагностирован рак лёгких, и 11 октября 1986 г. он скончался. Что касается его фрагментарно написанных воспоминаний, то они использовались при написании этой статьи…